1914-й год выдался у Клода Моне был несчастливым. Его любимая жена умерла, катаракта затуманила зрение, зубная боль преследовала его, а Европа с головой погрузилась в войну. Вскоре его сыну предстояло отправиться на передовую, и основные его рабочие материалы — сигареты и уголь — стали редкостью.
Моне удалился в свой оазис в Живерни, деревушку в 65 километрах от Парижа, и продолжил Сизифов труд, которым он занимался почти два десятилетия: рисовал кувшинки.
Это был его последний цикл и колоссальная работа от восхода до заката. После смерти Моне в 1928 году «Кувшинки» были переданы в дар французскому государству и стали олицетворять последний всплеск импрессионизма.
Двухэтажный дом в Живерни Моне приобрёл в 1890 году за 20’000 франков (около 120’000 евро на сегодняшний день), взяв ссуду у дилера Поля Дюран-Рюэля, который недавно с большим успехом представил художника на американском рынке.
«Я в восторге, — написал Моне своему другу Теодору Дюре. — Живерни — прекрасное место для меня».
Моне приступил к работе, превратив окружающий его фруктовый сад в водный, с которым он теперь и ассоциируется. Для этого потребовалось выкопать пруд и направить течение соседней реки Ру на свой участок с помощью местных рабочих, которые прозвали своего сурового надсмотрщика «маркиз». В подборе флоры пруда Моне сотрудничал со специализированным питомником и импортировал тепличные сорта из Южной Америки и Египта.
Сегодня считается, что цветочный сад Моне воплощает некий буколический идеал французской сельской местности. На самом деле это была чистая выдумка, лаборатория, в которой художник тщательно сочетал элементы английских, французских, голландских и японских садоводческих традиций.
Последняя из них оказалась особенно познавательной. В Европе настало время повального увлечения японизмом, и студия Моне в Живерни была заполнена сотнями японских гравюр. Его попытки подражать композиции Утамаро и Хиросигэ очевидны в арочных мостиках, которые он построил через пруды, и, конечно же, в водяных лилиях. Был ли Моне, как предполагают некоторые, подвержен влиянию буддизма, когда он нашёл в способности кувшинок превращать грязь в красоту? Неясно. Моне был атеистом, который нашёл определённый дзен в своём саду, хотя его стремление рисовать его, часто сопровождалась приступами ярости.
Главной привлекательностью сада был тот контроль, который он предлагал Моне. В течение предыдущих трёх десятилетий Моне был сторонником пленэрной живописи, отправляясь в путешествие по миру, чтобы запечатлеть стога сена, девушек в шляпах и морские пейзажи в тумане. Теперь, в Живерни, Моне открыл для себя покой.
С 1890 по 1927 год Моне создал более 250 картин с изображением кувшинок. Он нашёл свою тему, и в другой не было необходимости. Более того, как сказал художник в интервью, «цветы в воде — это всего лишь сопровождение». Настоящей темой было то непостоянное, вечно изменчивое явление, которое называется светом и которое, по словам Моне, меняется каждые семь минут в Живерни.
С возрастом это увлечение светом ещё более усилилось. На ранних картинах кувшинок Моне представлены довольно традиционные элементы пейзажной живописи, такие как тщательное обрамление и линии горизонта. К 1909 году Моне радикально изменил курс, точка обзора стала более узкой, небо в значительной степени исчезло с холста и воспринималось только как отражение, которое «стало навязчивой идеей», — говорил Моне другу Гюставу Жеффруа.
Его «Грандиозное украшение», как Моне называл свои картины от стены до стены, начатые в 1914 году, стало следующим шагом. Он работал над ними до самой своей смерти, накладывая краску поверх краски в серии настолько размытых, пёстрых и новых работ, что со временем они стали рассматриваться как отправная точка для абстракций Джексона Поллока и Марка Ротко.
