По поручению Председателя Госдумы Вячеслава Володина законодателями в приоритетном порядке готовится очередная реформа русского языка, направленная на освобождение от иностранных заимствований. В связи с этим, мы хотели бы выразить надежду на тактичность и умеренность реформы, и вспомнить слова великого А.С. Пушкина: «Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка».
Ранее мы писали об удивительном русском общественном деятеле — Александре Семёновиче Шишкове, которого А.С. Пушкин глубоко уважал, но согласиться с которым в его стремлении полностью очистить русский язык от галлицизмом подтрунивал. Помните, в «Евгении Онегине»: «Шишков, прости, не знаю, как перевести…».
Стремление президента Академии словесности к избавлению от увлечения всеми французским, включая галлицизмы, было понятным на фоне кровопролитной войны с наполеоновской Францией. Однако, некоторые понятия настолько прочно влились в русский язык, что заменить их чем либо не представлялось возможным для ущерба для словесности.
Для А.С. Пушкина и его соратников было важно, чтобы русский язык был максимально живым и естественным. Они в равной степени приводили в литературу слова из народного обихода и галлицизмы, понятные образованным слоям.
Выдающийся морской офицер, вице-адмирал флота Александр Шишков в Отечественную войну 1812 года стал госсекретарём. Его патриархальные взгляды оказались весьма востребованными для обращения к народу, и немало способствовали подъёму патриотических чувств на борьбу с неприятелем. «Сей старец дорог нам: он блещет средь народа, Священной памятью двенадцатого года», — признавал Пушкин, однако чрезмерного стремления Шишкова выхолостить всё европейское у молодых и ввести цензуру не мог принять. Отсюда и его фраза, обращённая к реформаторам середины 1820х.
Аналогичные явления в России предпринимались и в Первую Мировую войну. В 1914 году избавлялись не только от заимствований из немецкого, но также от фамилий, исторически пришедших из враждебной страны. Ярким проявлением антигерманской кампании стало переименование Санкт-Петербурга в Петроград с подачи министра земледелия Александра Кривошеина, при поддержке военного министра Владимира Сухомлинова и самого царя, который подписал соответствующий манифест 31 августа 1914 года. Культурная общественность (Александр Бенуа, Зинаида Гиппиус и другие) негативно отреагировали на манифест, он ещё более усилил отторжение интеллигенции от власти.
Сегодня, когда англоязычный мир (руководство США и Великобритании) недвусмысленно нападает на Россию, развязал санкционное противостояние и ограничивает культурный обмен, желание снизить распространение англицизмов в русском языке естественно. Однако, некоторые из них прижились, и их трудно заменить; вряд ли стоит доводить благую идею до абсурда и наращивать цензуру, чтобы отдалить нормы языка от людей.
Замена же коммерческих названий и вывесок на английском ляжет тяжелым бременем на бизнес страны, а переиздание учебников создаст дополнительный расход бюджету. За чей счёт будем менять упаковку стирального порошка и зубной пасты, не приведёт ли это к резкому повышению потребительских цен и не вызовет ли проблем с авторскими правами?
Чрезмерная любовь к иностранному всегда вызывала неприятие в России. Когда отмена русских «ятей» была пролоббирована при дворе последнего русского царя, поднялась волна всеобщего негодования. Лишь большевики, взявшие власть в 1917 году, смогли в 1918 году «протащить» силовым образом непопулярные нововведения декретом Народного комиссариата просвещения.
Мы и сегодня пользуемся этими правилами русского языка, разве что в 1940е вернули букву «ё», а в 1950е «ъ», а до этого использовался апостроф.
Кстати, реформаторы западнического направления предлагали радикальные изменения нашего языка, вплоть до того, чтобы перевести его на передовую латиницу. Возглавляла соответствующий комитет жена В.И. Ульянова (Ленина) Надежда Крупская. К счастью, эти идеи ей не дали реализовать.
Попытка радикальных реформа начала 1960х, которую разрабатывали Виноградов, Розенталь и Ожегов при поддержке Хрущева в брежневскую эпоху тоже не прошла. Стало понятно, что чрезмерное реформирование не встречает симпатии в обществе.
Переименования прижившихся иностранных заимствований не было у нас более 100 лет. Хотелось бы, чтобы новая волна изменений прошла с привлечением культурной и деловой общественности. До сих пор любые попытки «очистить от иностранщины» русский язык «сверху» не прижились, но подточили авторитет власти.
