14 августа — день кончины выдающейся певицы меццо-сопрано с уникальным лирическим голосом — Надежды Андреевны Обуховой. Потомственная дворянка, в роду которой были Рюриковичи и Баратынские, была дружна с нашей семьёй и была ангелом-хранителем для многих её членов, прежде всего для моей бабушки в трудные сталинские времена.
Пользуясь непререкаемым авторитетом при Сталине, она не могла всё же делать всё, что ей заблагорассудится, но всё же её вес и значение в Советской России трудно переоценить.
Надежда Андреевна была человеком, который силой своего авторитета получал информацию и даже мог сделать так, что моя прабабушка, находившаяся в полной изоляции на оккупированной немцами территории и будучи «бывшим человеком» в возрасте почти 100 лет, получала пакеты кофе. Певица делала так, что пилоты самолётов, летящих бомбардировать позиции немцев в Крыму, сбрасывали кофе партизанам, которые затем передавали его прабабушке.
Прабабушка нуждалась в особом уходе и была прикована к креслу после того, как в марте 1918 года ей пришлось босой по мартовскому снегу бежать к вилле Адриана, принадлежавшей соседке — певице Дейше-Сионисткой, так как её преследовали революционные матросы с целью ограбить и убить. Но она жить не могла без утренней чашки кофе.
Сама Надежда Обухова не нуждалась, ей благоволила власть, несмотря на то, что все родственники певицы имели крепкие позиции в империи. Вообще, её путь к славе был достаточно безоблачным — ей помог в этом сначала дед, затем дядя Сергей Трофимович Обухов — управляющий императорскими театрами. А в Московской консерватории она была в классе профессора Умберто Мазетти, бережно развившего её талант.
У него же брала уроки старшая сестра моей бабушки Александра Васильевна Павлова. Обе затем стажировались в Италии и с тех пор дружили — две сестры Обуховы с семьёй Павловых.
Сестра Надежды Андреевны Анна, голос которой был даже красивее знаменитой певицы, не смогла выйти на большую сцену, она выступала только в камерном формате. Но, по рассказам очевидцев, «Калитка» в исполнении трёх меццо-сопрано (Надежды и Анны Обуховных и Александры Павловой) заставляла всех прогуливающихся по Коктебелю замирать от волнения, когда они слышали райские голоса, раздающиеся в сумраке коктебельских вечеров у моря.
Крым был отрадой для сестёр Обуховых, облюбовавших пляж близ скалы Кок-Кая и совершавших прогулки по склонам горы Карадаг. Им нравился круг Макса Волошина, включая вдову поэта Марию Степановну и нас, и был близок царивший здесь в 1920-1930 годы творческий дух. В Крыму же 14 августа 1961 года Надежда Андреевна и умерла, на руках у моей бабушки — её ближайшей подруги, с которой была связана вся её жизнь и у которой она каждое лето гостила в Крыму.
Дружба не прерывалась и вне Крыма, во время жизни и работы в столицах. Мой дед — Фёдор Максимович Ширманов, на протяжении 35 лет каждую пятницу приходил к Надежде Андреевне играть в преферанс, благо жил рядом, он был пятым, кто «расписывал пульку». В составе игроков были сосед Надежды Андреевны великий тенор Иван Козловский, неизменный аккомпаниатор певицы концертмейстер Большого театра Матвей Сахаров (он был её аккомпаниатором вплоть до 1958 года), знаменитый гитарист Александр Иванов-Крамской и мой дед.
Благодаря Надежде Андреевне Обуховой моя семья узнала о трагической гибели старшего брата моей бабушки, актёра Александринки Николая Васильевича Павлова в блокадном Ленинграде. Его смерть не просто трагичная, но ошеломляет — по рассказу певицы, которой сообщили об этом местные власти, он лежал на полу, держа в руках недоеденный кусок своего кожаного ремня. Дядя моей матери умер страшной смертью, питаясь каждый день маленьким кусочком вареной кожи от аксессуара своих брюк, который он варил в консервной банке на спиртовой горелке.
Я могу рассказывать о Надежде Андреевне Обуховой бесконечно долго, архив переписки моей семьи с Обуховой до сих пор хранится в моей семье. Но сегодня расскажу анекдотичный эпизод, свидетелем которого был я сам.
Дело было так. Когда проходил 100-летний юбилей Надежды Андреевны, маму и меня пригласили принять участие в нём. Чествование Обуховой проходило в Большом театре, где состоялось её первое выступление в роли Полины в «Пиковой даме» и где она долгие годы блистала. Юбилейный концерт вёл Иван Козловский.
Приглашение следовало семье Павловых, к которым мы имели непосредственное отношение, ведь фамилия бабушки такова и артистическим московским кругам было известно о большой близости Павловых с семьёй Обуховых. Каково же было наше удивление, когда в директорской ложе во время перерыва в разговоре Ивана Семёновича Козловского с моей мамой выяснилось, что замдиректора Большого Театра, отвечавшая за приглашение, в картотеке нашла нас, а искала крёстную мать моей матери — Иларию Харлампиевну Владос, в замужестве Павлову (она была женой другого Павлова, академика-физика).
Илария Харлампиевна Владос была родной сестрой гематолога-академика Харлампия Харлампиевича Владоса из Института крови. Она работала личным врачом и фониатором Надежды Андреевны и была близким к ней и к Ивану Семёновичу Козловскому человеком.
Иван Семёнович в юбилейной речи, посвященной творческому пути певицы, посвятившей Большому театру 50 лет жизни и 22 года осуществлявшую концертную деятельность, отмечал, что Надежда Андреевна обожала Крым и была близка к семье первожителей Коктебеля Павловым.
Дирекцию Большого театра поразило, насколько моя мама была осведомлена и погружена в детали жизни Надежды Андреевны. Она знала даже такие нюансы о певице, как и почему она училась пению именно у Умберто Мазетти и дружила до последнего дня жизни с Антониной Неждановой, своей покровительницей. Последний концерт Надежды Андреевны был в честь этой певицы в её квартире-музее, вскоре она уехала в Крым.
Там Надежда Андреевна скончалась от теплового удара, случившегося с ней на Золотом пляже Феодосии. Её привезли в дом моей бабушки, а затем в Феодосийскую больницу, откуда Надежда Андреевна уже не вернулась и покинула этот мир.
