Специалисты по советской и постсоветской системе, такие как Нобелевский лауреат Янош Корнаи — автор труда «Социалистическая система», указывают на трудности, с которыми сталкивалась и продолжает сталкиваться российская экономика. Читая этого классика мировой экономики диву даёшься, как его голос и верные выводы пролетали мимо ушей властных структур в России. Как, впрочем, и в ряде других постсоциалистических стран.
Выводы и замечания выдающихся экономистов порой были не просто верными, но единственно правильными в данной конкретной ситуации, и им было необходимо следовать в силу практических целей, чтобы избежать колоссальных издержек в людской, материальной и моральной сферах.
Только одним Яношем Корнаи было написано 7 монографий, в которых чётко и ясно было прописано, чему надо было бы следовать, чтобы избежать потерь, прежде всего шоковости в переходный период.
Одной из главных причин равнодушия, помимо отсутствия интереса властей к жизненно важным потребностям населения, Янош Корнаи называет отсутствие научного подхода к главным направлениям переходного периода.
Указывая на первые шаги, с которых надо было бы начинать строительство новой модели капиталистического устройства в России и его первой фазы — модели переходного периода, следовало бы учесть состояние и перспективы всей социальной сферы в стране. В частности, экономист утверждает, что в Венгрии, Чехословакии и Польше переходный период прошёл комфортнее, быстрее и в более или менее щадящем режиме по сравнению с оголтелым, дерзким и «обносительным» переходным периодом в России эпохи Ельцина.
Ещё накануне начала транзита в этих странах их лидерами (почему-то из всех только Густав Гусак Корнаи называет склонным к репрессивности) были закачены большие средства в социальную сферу, несмотря на видимые издержки этого для государства: рост госдолга, небольшие, но умеренные безработица и инфляция и резкое падение рыночной себестоимости валют этих стран. Относительное благополучие таких стран позволило руководителям пройти наиболее комфортным и спокойным образом самые трудные фазы напряженного этапа смены властных ситуаций.
Кроме того, в названных странах (это их главное отличие от СССР и России) не было режима жёсткой изоляции страны. Люди могли почти свободно въезжать в страну и заниматься творческой деятельностью, им даже было позволено зарабатывать средства легальным путём за рубежом.
Сам Янош Корнаи тому яркий пример. В советский период в Венгрии ему разрешалось путешествовать по миру и получать гонорары за границей за свои книги и произведения. Такого уровня специалисты всегда были «под колпаком у Мюллера», но руководство страны и спецслужб понимали их ценность и не «доходили до ручки», чтобы их гнобить, не давать есть, пить, лечиться и лечить членов семьи, как это происходило в ряде других стран.
Да, Янош Корнаи был лишён всего у себя на родине (звания, денег, известности), но не был лишён права заниматься профессиональной деятельностью: преподаванием, наукой и её популяризацией. Звание профессора в Университете Будапешта он получил только после того, как ему была присуждена Нобелевская премия по экономике и он стал всемирно известным специалистом по постсоциалистической системе.
Всё творчество этого человека было объявлено диссидентским наследием империализма, внедрённым в общественное сознание правоверной и пуританской общественной мысли своей страны. Вместе с тем, именно труды Корнаи, такие как «Сверхконцентрация», «Сверхцентрализация», «Социалистическая система», «Альтернатива накоплению», особенно труд, посвящённый сталинскому типу советской экономики «Гонка, или обдуманный рост», легли в основу понимания международного экспертного сообщества того, как надо осуществлять переходный период не только от социализма к капитализму, но и от оголтелых форм капитализма (таких, какие сложились в России и ряде республик СССР) к социальному капитализму. Тому, что мы сегодня называем «капитализмом с человеческим лицом».
Главная тема всей центральной печати в России — это неблагополучие в самой экономической модели, где не работает ни одна жизненно важная вертикаль: нет полноценного рынка, госуправления экономикой, ни одной социальной сферы (от медицины до пенсий), где хоть что-то как-то бы работало хотя бы на уровне XIX века.
Центральная печать изо дня в день изобилует убойными материалами с выкладками, диаграммами, статистикой, обличающими власть в отсутствии какой-либо заботы о населении и поддержании большей части своего народа на плаву. При этом в головы вдалбливается через телевидение тезис о несуществующем особом пути России, как бы говоря населению, что у него на роду написано быть нищим и больным, а не здоровым и богатым.
Если взять за основу хотя бы творчество Яноша Корнаи (а таких исследований по миру — тьма), то возникает естественный вопрос: по каким же причинам Россия всё никак не может войти в XXI век и в состав передовых стран, где 80% населения не нищие и обворованные, а богатые, благополучные и счастливые.
Остаётся только уповать на патриарха Кирилла, и высказать предположение, что население страны в массовом порядке, шеренгами пойдёт в верующие и воцерковлённые.
Однажды при посещении приёмной мэрии я услышал интересный диалог между несчастной приёмщицей в окне (можете себе представить, сколько она слышит за день) и очередным сетующим посетителем. Пожилой мужчина говорит ей: «Я — полковник запаса, был в полку заведующим Ленинской комнаты, отвечал за политическую подготовку. Всю жизни был неверующим, но я дисциплинированный человек и никогда не возьмусь за оружие. Мне ничего не остаётся, как стать активным верующим и агитировать соседей ходить в церковь».
Я человек другой культуры, мне тяжело слышать слова пожилого и уважаемого человека, который говорит, что он вынужден верить в Бога только из-за насилия властей, которое они проявляют по отношению к собственному, а не оккупированному населению.
