Каждый человек имеет свой вкус и предпочтения в искусстве. На мой взгляд, тремя самыми выдающимися художниками всех времен и народов были Рафаэль, Рембрандт и Пикассо. Но когда однажды любознательная студентка спросила меня, кто от искусства больше всего повлиял на мировую политику, я, не задумываясь, выделил Питера Пауля Рубенса и Энтони Бланта.
Разведчик Иосиф Григулевич, бывший послом при Ватикане одной из латиноамериканских стран и много лет отдавший нелегальной работе, сказал «Литературной газете», что миром правят разведка и журналистика. Всё остальное — их изобретение. В этих словах нет цинизма, есть голая правда жизни.
В разговоре о выдающихся шпионах всех времен и народов, мы выбрали самую сложную стартовую площадку — живопись.
Начиная с Раннего Средневековья, сложилась ситуация, когда лучшими посредниками в мировых делах были люди искусства. От них зависела судьба стран и цивилизаций.
Речь не идёт о возможностях военной топографии, которая прослеживалась в деятельности таких знаменитых художников, например, как Иван Айвазовский и Василий Верещагин. Или о разведчиках, которые одновременно были художниками, как Павел Громушкин и Юрий Шевченко. Мы говорим о возможностях деятелей искусства и культуры влиять на цивилизации.
О Рубенсе можно говорить часами, эта личность, которая поражает масштабом, размахом, глубиной и яркостью своей разнообразной деятельности. Я даже затрудняюсь сказать, что можно выделить в качестве основного вклада этого человека в мировую копилку цивилизаций: дипломатию или живопись. Ни первое, ни второе не являются его основной и единственной творческой целью. Рубенс был искусствоведом, собирателем, коллекционером, архитектором, изобретателем и потрясающим знатоком истории искусства… и шпионом испанского двора.
Итак, о людях, которые потрясли мир своей способностью мыслить нестандартно, вызывающе в политическом смысле. Оставаясь гетеродоксами в политике, они были авторами крупнейших творческих и эстетических новаций, стяжавших славу выдающихся деятелей искусства.
Пауль Рубенс жил в эпоху Пуссена, главным авторитетом по творчеству которого стал другой выдающийся человек эпохи — сын священника, троюродный брат королевы Елизаветы II, который с рекомендацией Джона Мейнарда Кейнса был избран в тайное общество Кембриджских апостолов.
Впоследствии он занял высокую должность в Британской империи — хранителя королевской пинакотеки. Коллекция живописи королевской семьи — вторая по значению в мире, она значительно опережает коллекцию Эрмитажа и совокупность шедевров, хранящихся в России. За свои научные труды по изучению средневекового французской и итальянской живописи искусствовед удостоился рыцарского титула.
Энтони Блант согласился на предложение куратора Кембриджской пятерки в 1937 году, на волне антифашистских настроений. К тому моменту он сменил род деятельности и стал сотрудником британской разведки — МИ-5. А в 1951 году был раскрыт, и признался британским спецслужбам в сотрудничестве с советской разведкой.
Перебраться в СССР для Бланта не составляло тогда труда — это уже проделали Дональд Маклейн и Ги Берджесс. Однако на предложение сделать это последовал отказ: «Я знаю, как живут в вашей стране, в каком состоянии народ, я никогда на это не пойду». По источникам советской разведки. это был последний контакт главы Кембриджской пятерки с советскими органами, с которыми он сотрудничал без малого 50 лет.
В 1979 году Маргарет Тэтчер в Палате Общин сообщила о том, что советник отца королевы — монарха Георга VI является советским агентом. Это послужило основанием для закрытия парламента для публичного посещения на 30 дней.
Беспрецедентное событие для британского парламентаризма объяснимо: на заседаниях этого органа было сообщено, что сведения, полученные от Кембриджской пятерки, отбросили западную цивилизацию, в частности, мощь Британской империи, на 30 лет.
В отличие от всех остальных, Энтони Блант «повинился» и не подвергался судебному преследованию. Ему даже было разрешено опубликовать антисоветские воспоминания «Климат измены», которые легли в основу 6 кинофильмов. В СССР была издана книга, представлявшая практически без купюр часть его воспоминаний, которые назывались «Кембриджская пятерка».
Ни один чиновник не способен оценить всю мощь и амплитуду такого явления, как разведка и культура.
Сегодняшний разговор на откровенную и зажигательную тему вызван моим интересом к современной российской истории. 26 декабря — День восшествия на престол Николая I и выступления декабристов на Сенатской площади в Петербурге.
Тема напрямую перекликается с годовщиной, они связаны между собой.
26 декабря 1825 года произошло нечто, что потрясло не только устои российской монархии, но дало понимание хрупкости здания государства как института, способного регенерировать поступательное развитие общества.
Все тайные общества в Европе — не потому что были связаны масонскими обязательствами — делали попытку постмодернистского преобразования мира и были связаны политико-идейными узами. Притом, что люди между собой лично не были знакомы, их соединяли понятия чести и собственного человеческого призвания.
Личная уния соединяла таких разных людей, как Байрон и Риего. Оба были связаны между собой с целью поддержать события в европейских странах — собственных, а также в Греции, Италии и России.
Риего получал финансовую поддержку из России, а в обратную сторону шли письма с подробным описанием испанского опыта написания конституции и конституционного строительства. 26 декабря 1825 года русские дворяне — деятели культуры, единомышленники Байрона и Риего, пошли на закланье.
Романовы забыли, что дворянство — носители основных духовных ценностей любой цивилизации. Они совершили просчет геополитики, доверившись иностранным соглядатаям.
Война, которая вскоре началась, продуманная и реализованная Николаем Первым, вскоре потерпела крах — императору не на кого было опереться. Дворянское офицерство отвернулось от династии. А высшая историческая миссия дворянства была закопана под землей.
