О Бахе, секретах актуальности его произведений и о том, грозит ли настоящему духовому органу конкуренция со стороны цифровых аналогов, мы поговорили с Тарасом Багинцом накануне его концерта в Москве.
Солист Свердловской филармонии, органист Тарас Багинец выступит 22 июня на XII фестивале «Органные вечера в Кусково». Программа «Музыка северных морей» объединит сочинения композиторов XVI-XXI веков, которых с полным правом можно отнести к предшественникам и последователям Иоганна Себастьяна Баха.
Олеся Фиалко: Тарас, Вы являетесь художественным руководителем крупнейшего в России баховского фестиваля Bach-fest, который проходит в Екатеринбурге ежегодно с 2011 года и решен в концептуальном ключе: каждый год новая тема и новый взгляд на Баха и его музыку. На Ваш взгляд, есть ли предел у Вселенной по имени Бах?
Тарас Багинец: Может пределы Вселенной по имени Бах и есть, но за почти 200 лет активной жизни баховской музыки после её триумфального возвращения этих пределов еще не обнаружили. Баха играют миллионы. И каждый музыкант играет по-своему. Каждые 10-12 лет меняются магистральные направления трактовок. Сейчас играют совсем по-иному, нежели, скажем, в 60-е и 70-е годы, когда зарождалось движение сторонников исторически достоверного исполнения. Это развитие понимания баховской музыки непрерывно двигают сами музыканты. И предела этого движения не видно. Вряд ли наступит когда-нибудь такой момент, когда кто-то сыграет Баха так, чтобы все поняли – это предел совершенства, лучше нельзя.
Олеся Фиалко: Как Вы думаете, почему музыка Баха не теряет актуальности спустя века? Можно как-то объяснить этот «феномен Баха»?
Тарас Багинец: Музыкальный язык Баха не прост — это отмечали еще его современники. Есть немало авторов, которые писали в одно время с Бахом – проще, понятнее, и, рискну предположить, не менее изобретательно. Но у кого-то из коллег Баха музыка очень привязана к инструменталу – на современных инструментах-сменщиках, как, к примеру, виолончель после уступившей ей первенство гамбы, фортепиано после клавесина, эти произведения звучат не так интересно. Чья-то музыка очень привязана к системе старинных настроек – в современной системе настройки эти пьесы тоже многое теряют. Наконец, какие-то сочинения современников Баха требуют особо точного и тонкого знания стиля, украшений, особенностей звучания и штрихов.
У самого Баха всего этого в меру. Да, лучше играть гамбовые сонаты на гамбе, но они хорошо звучат и на виолончели. Хорошо играть баховские прелюдии и фуги на старинных органах – но и на современных они звучат превосходно. Тонкое знание стиля, орнаментики, штрихов безусловно поможет в исполнении музыки Баха. Но и под руками учеников музыкальных школ, которые еще не столь опытны в интерпретациях, тем не менее, баховская музыка остаётся самой собой.
Бах нашел баланс между всеми необходимыми условиями – ни от какого условия его музыка критически не зависит.
Олеся Фиалко: А как с течением времени менялось отношение к Баху и его музыке у Вас? Бах 15 лет назад и Бах сейчас – это один и тот же композитор и один и тот же подход к его исполнению?
Тарас Багинец: С самого знакомства с органом, даже еще раньше, со времени моего со знакомства с фортепиано, Бах был и остаётся ключевым композитором в репертуаре. Отношение к самому Баху у меня менялось, разве что, от иконописного образа, подаваемого в музыкальных школах и училище, до образа обычного человека, со своими страстями, желаниями, эмоциями, радостями и огорчениями. Думаю, так играть, и не просто играть, а и исследовать творчество Баха, интереснее.
Если я включу свои записи исполнения музыки Баха 15-летней давности и сравню с тем, как играю его сейчас – конечно, будут различия. В первую очередь от того, что я за это время стал мыслить Баха в большей привязке к его оркестровым сочинениям, к его кантатам, Страстям, Мессе. Это отражается в игре на органе. Ну и просто, может быть, становлюсь старше.
Олеся Фиалко: В последнее время активно развивается тема с цифровыми органами. Так и Вы с проектом «Передвижной органный зал» регулярно выступаете в городах Свердловской области на цифровом инструменте «Монарх». Чем обусловлена эта тенденция?
Тарас Багинец: Как раз сейчас, перед поездкой в Москву, играл несколько концертов в городах Свердловской области. Там, где раньше органных концертов не было никогда. Надо видеть глаза людей, чувствовать их энтузиазм, чтобы быть уверенным в необходимости такого проекта. Городам по 300 лет – и никогда там не было настоящего трубного органа и еще, наверное, минимум 300 лет не будет. Но благодаря современным технологиям и проекту «Передвижной органный зал», теперь людям можно побывать на концерте органной музыки, не только обязательно приехав в областной центр. У нас ведь область большая – из иных городов ехать по 6-7, а то и 8-10 часов в одну только сторону. Теперь мы приезжаем к ним в города и играем в их залах, которые к трубному органу акустически не приспособлены. А вот цифровой орган, у которого акустическое пространство создается самостоятельно, звучит превосходно.
Так что для городов и территорий где органа нет и не предвидится, цифровой инструмент – это выход из положения и возможность контакта с классической музыкой без многомиллионных вложений в строительство зала и закупки трубного органа.
Олеся Фиалко: В чем существенные отличия между настоящим духовым органом и цифровым инструментом? Есть какие-то позиции у электронного органа, по которым он превосходит трубные оригиналы?
Тарас Багинец: Современные цифровые органы дают много различных опций, которых нет у трубных инструментов. Например, возможность быстро перестраивать орган под нужную частоту тона. Обычно оркестр или ансамблисты подстраиваются под трубный орган, и иногда, когда речь идёт о старинных строях, сделать это невозможно. Цифровой инструмент не только подстраивается, но и за считанные секунды настраивается в одной из старинных систем темперации – немаловажный фактор при исполнении старинных сочинений.
Самые современные цифровые органы позволяют полностью копировать существующие выдающиеся инструменты и даже менять их по желанию органиста.
Цифровые органы мобильны и компактны. Их можно устанавливать в учебных классах и потом заниматься, учить новые произведения в любое время, а не быть привязанным к обычно полностью загруженным концертным залам, где до трубных органов часто бывает не подступиться.
Олеся Фиалко: Может ли в какой-то перспективе цифровой орган вытеснить духовой, как это произошло и происходит со многими аналоговыми технологиями?
Тарас Багинец: Надеюсь, что не смогут. Как даже самые хорошие, самые качественные цифровые пианино никогда, надеюсь, не вытеснят с концертной сцены настоящий рояль, как электроскрипка не вытеснит скрипку. Просто есть ситуации, в которых удобнее обойтись цифровым аналогом. Но когда речь идёт о невозможности компромисса, когда речь идет об академическом исполнительстве, основе музыкального искусства – тут цифровые аналоги просто невозможны.
Смысл музыкального искусства – в способности рождать звук здесь и сейчас, рождать физическим способом, а не пользоваться уже подготовленными записями звучания, чем, по сути, и является звук цифровых органов.
Впрочем, это всё нюансы, в которых можно разбираться лишь тогда, когда в стране будет достаточное количество инструментов, когда большая часть граждан страны будут иметь доступ к органной музыке в своих концертных залах. А пока количества органов на большую Россию крайне недостаточно. И поэтому, для знакомства слушателей с органным миром подойдут и трубные, и хорошие (но только обязательно хорошие!) цифровые органы.
