Интерес испанских экономистов к российской экономике не случаен. Они давно и пристально изучают развитие нашей экономики практически во всех научно-исследовательских институтах и университетских «школах». Суммарно это выглядит так: главный интерес учёных сосредоточен на первых тридцати годах существования советской власти (эпоха военного коммунизма, Новая экономическая политика (НЭП), первые сталинские пятилетки), а интерес к постсоветскому периоду — дань общей моде, или, лучше сказать, общему тренду в европейской экономической науке — изучать выход из командно-административных форм экономики в свободный рынок.
Здесь чаще всего фокус исследований — сравнение реформ эпохи Балцеровича в Польше с «шоковой терапией» Гайдара в России.
Тем не менее, интерес испанских экономистов, экономических социологов и политологов — это не просто дань времени, но интерес, имеющий прикладной характер. Главный вопрос, который беспокоит испанских учёных: является ли российская экономика «муляжом» экономики вообще.
Представители так называемой «северной экономической школы» (университеты Страны Басков, Астурии и Наварры), где я бы выделил школу Энрике Бануса, делают упор на том, может ли считаться «естественным» выходом из советской модели продолжение современной российской олигополии.
Какая связь между режимом автаркии начала 1920х годов в Советской республике и замкнутым коллективом герметичного клуба нескольких десятков приближенных к теннисному клубу Ельцина людей, управляющих самой масштабной экономикой в мире.
Ответ не может быть однозначным, исследования продолжаются. За основу этих исследований взяты концептуальные подходы известных испанских учёных-экономистов (таких, как Р. Тамамес). На первый взгляд, Новая экономическая политика Ленина, закончившаяся в 1928 году, напоминает экономику России последних лет. Но, как утверждают испанские учёные, она похожа на неё лишь по своим внешним признакам, но не по внутреннему содержанию: первые десятилетия после Октябрьской революции прошли под знаком развёртывания конкурентной рыночной формы экономики, но базирующейся на прежнем мелкобуржуазном укладе. Так называемыми «экономическими операторами» (термин введён Д.А. Медведевым) были люди, которые и до революции занимались тем же ремеслом — булочники, ремесленники, купцы и предприниматели.
Другими словами, НЭП в жизнь проводил тот же социальный класс, что и до революции. Поэтому он и был таким успешным явлением в советской экономической жизни — это отмечают практически все экономисты как советского, так и постсоветского периода.
Новая экономическая политика заложила основу успешной индустриализации и дала возможность населению передохнуть от тягот постоянного «трудового фронта», массовых репрессий и «азиатского способа производства», как его называл Карл Генрих Маркс: когда заставляют всех трудиться за миску риса в день (не более 50 грамм), а не то — «на лесоповал».
По сути дела, «азиатский способ производства» сохраняет в России свои традиционные черты, за исключением появления узкого, почти прозрачного слоя олигополии, управляющей, собирающей все основные доходы от производственной деятельности нации и присваивающей их.
Испанские учёные-экономисты изучают не только российский опыт 1990х, 2000х, но и опыт первых двух десятилетий советского периода. Как было отмечено выше, эти исследования не носят абстрактный, теоретический и отвлечённый характер. Это — основа для серьёзных рекомендаций нынешнему правительству Педро Санчеса, чтобы он, не дай Бог, не впал в те же состояния, что и правительство Народного единства в 1930е годы прошлого столетия.
Апроприация (присвоение) чужих идей, особенно в политике и экономике, не говоря уже об искусстве и науке — вещь обычная. К ней уже все давно привыкли. Здесь важно учесть ошибки, в том числе катастрофические, которые совершали другие страны на пути к своей рыночной экономике.
Дискуссия, которая ведётся в академической среде относительно путей развития российской науки, неминуемо отражается и транслируется и на мыслительные процессы в европейской науке. Не обошла эта дискуссия своим вниманием и испанских учёных. Испанская экономическая традиция — одна из древних и авторитетных традиций в европейской академической среде.
Муляж общества — это то, чего испанские учёные всегда старались избежать. Они всегда концентрировали своё внимание на реальных процессах, происходящих в реальном обществе. Было принято считать, что нельзя накладывать абстрактные схемы на реальное общество, и заставлять его силой подчиняться отвлечённым утопиям.
Изучение российской экономической действительности в Испании имеет прикладное значение. В ряде экономических школ Испании существует точка зрения, что российская экономическая модель сегодняшнего дня, с её атавизмами и рудиментами азиатского способа производства — одна из самых одиозных в экономической науке. Её принято избегать в условиях социально-рыночного хозяйства, эталоном которого принято считать ряд стран Европейского Союза, а также Швейцарию и Норвегию, не входящих в него.
Хочу обратить внимание наших читателей, что главный локомотив развития мировой экономики — так называемые «новые индустриальные страны». Сейчас идёт уже пятая волна формирования этой модели социально-рыночного хозяйства, или, как её ещё сегодня называют, «рейнской модели».
Российская экономическая модель (такая тоже существует) считается наиболее одиозной и асоциальной (то есть, моделью неправовой и несоциальной формы рыночного хозяйства). Даже, как ни странно, китайская экономическая модель, которая является смесью рыночной и командно-административной экономики, с точки зрения науки, менее напоминает древнеегипетскую экономику времён Аменхотепа или Тутанхамона, нежели Россия, где 95% национальных богатств присваивает менее чем 1% населения.
