Не так было много нобелевских лауреатов за историю существования этой самой престижной научной премии, которые были бы столь прозорливы и точны в своих прогнозах относительно этапов развития и будущего Человеческого Рода. Было бы понятно, если бы таким нобелевским лауреатом был Бертран Рассел или Джозеф Штиглиц. Один был, как известно, философ и борец за мир, другой – экономист-международник.
Я же сегодня поведу речь о своём ближнем родственнике – двоюродном брате деда, дяде моей бабушки – лауреате Нобелевской премии по физиологии от 1904 года. Понятно, что Вы догадались, что речь идёт о выдающемся учёном-физиологе мирового значения – академике Иване Петровиче Павлове.
Этот человек был незауряден по целому ряду причин. Многие ему отдают ему должное в качестве первооткрывателя условного и безусловного рефлекса у человека и у животных, но я же сегодня поведу речь о малоизвестной, практически не изученной стороне этого поистине выдающегося по масштабам человеческого явления под названием Павлов, отмечая его исключительное дарование как учёного-прогнозиста глобальных процессов. Удивительно и то, что способность его когнититивного анализа распространялась не только на глобальные социальные явления, но и на мировую экономику.
Подтверждением тому, что он был источником очень верных прогнозов, ко мнению которого прислушивались в академическом мире, говорит тот факт, что несмотря на железный занавес, по сути дела изоляцию научного мира в СССР (по крайней мере, все крупные фигуры советской науки были окружены специальным кордоном внимания со стороны советских властей), именно этого учёного в «стране пролетарского рая» посещали выдающиеся мыслители и decision makers той поры – Герберт Уэллс, Бернард Шоу, Ромен Ролан и другие.
В нашей семье переписку (постоянную связь с Иваном Петровичем) осуществляла родная сестра бабушки, бывшая в постоянной корреспонденции с Марией Капитоновной Петровой – правой, а может быть, также и левой рукой Ивана Петровича, его сподвижницей и, по всей видимости, гражданской женой. Вся переписка хранится в архивах нашей семьи в одном из банков и готовится к публикации.
Речь идёт о совершенно удивительном представлении этого человека о мироздании и об устройстве международных отношений. Для него Человечество было единым целым, единым человеческим организмом. А система и структура международных отношений в своей основе были подчинены почти биологическим процессам, которые он называл «поведенческими симптомами (явлениями)». Наверное, уже задним числом, как я теперь понимаю, набравшись знаний о теории международных отношений (я сам автор многих публикаций и монографий в этой сфере), его представления были близки бихевиоризму. Что такое бихевиоризм – я скажу чуть ниже, а сейчас я хочу сказать, что помимо фундаментальных теоретических положений, этой системы взглядов он добавлял ещё от себя очень важную компоненту – достижения и открытия в науке в целом, но прежде всего, как ни странно, в её гуманитарном разделе, который он считал чрезвычайно важным фактором, влияющим на гуманизацию человеческого развития в целом и на гуманизацию научно-технического прогресса.
Итак, что такое бихевиоризм? Это система взглядов, теоретических подходов, в основе которой лежат социально-психологические типы наций, где заложен социальный психотип конкретных национальностей (китайцев, французов, англичан, русских). Пиком популярности этой системы взглядов были шестидесятые годы прошлого столетия (понятно, что архитектура этой системы формировалась за 100 лет до этого, и кто только не приложил к этому руку, от Фрейда до Маркса).
Вместе с тем, с наступлением эпохи REAL POLITIK, вступившей в силу в эпоху после «пражской весны» (Морген Тау, Раймон Арон) пришёл период, когда в моду вошли экономические и международно-экономические инструменты определения состояния и перспектив международных отношений. То, что в предыдущую эпоху заметно принижалось.
Так каковы же были оценки и прогнозы в отношении будущего человечества по мнению моего великого предка? Мнение было всегда одно: что эпоха крупных тоталитарных образований, какими были Третий Рейх, Советский Союз, социальное государство Дуче, Brittish Commonwealth, Французское сообщество и, конечно, укрепления позиций Северной Америки и возрождающегося Китая, приведут человечество к коллапсу. Только сотрудничество, взаимоотношения, основанные на мировой торговле (базирующиеся на достижениях науки и прогресса в целом) спасут мир.
Только придание научному миру, его лучшим представителям статуса decision makers способно отвратить глобальную беду. Под бедой он понимал появление некоего оружия, или некоей вредоносной системы, не позволяющей людям спасаться от главных бед цивилизации: голода, отсутствия здоровой окружающей среды, болезней, войн, безумных руководителей.
Безумных руководителей он считал главной бедой, главным бедствием, порождённой цивилизацией.
Нынешнее состояние мироустройства позволяет приходить к власти людям мало сказать негуманистических взглядов, а прямо-таки откровенным людоедам. Речь не идёт о племенах Центральной Африки, или Амазонии, или о далёких островах Полинезии, но о так называемом «цивилизованном мире», где видны признаки каннибализма начиная с середины двадцатых годов прошлого столетия (об этом писал великий Хосе Ортега-и-Гассет в своём нетленном произведении «Восстание масс»). Когда голову подняли люмпен-пролетариат-вожди, которые, не имея никаких взглядов на будущее развитие человечества и откровенно презирая Личность (а, значит, и Бога) вызывали у научного сообщества и Ивана Петровича Павлова откровенную оторопь.
Идеи великого учёного сводились к главное тезе: недопущению откровенных «огольцов» к рулю власти всеми достижимыми методами. На первом месте он выставлял Церковь как главную охранную грамоту населения. Он искренне считал, что никаких препон кроме учёных и религиозных деятелей (прежде всего, священничества), никакой другой человеческой страты в мире не существует. Он был уверен, что людоеды, придя к власти, всё равно найдут способ пожирать себе подобных: будь то эндемии, крупномасштабные эпидемии, войны и прочие бесчеловечные инструменты подавления воли народных масс. Только международная солидарность на высшем уровне, прежде всего учёных, мыслителей, писателей, религиозных деятелей могут спасти Человечество от неминуемой гибели. Его мечта была – установить у власти династические правления, состоящие из честных семей. На вопрос, знает ли история такие примеры, он неизменно отвечал, приводя примеры Людвига Второго Баварского, который искренне считал, что монарх – чисто символическая фигура, но предоставляющая право управлять «здоровьем» страны и общества учёным, музыкантам и поэтам. Такую же «модель» Павлов представлял себе и на глобальном уровне. В некий ареопаг должны были, по его мнению, входить «великие», но зарекомендовавшие себя как честные и порядочные люди, которые должны давать рекомендации двум или одному монарху на глобальном уровне, который не только прислушивается к их мнению, но в соотстветствии с их требованиями, он (они) должны были давать распоряжения «экономическому классу», что по его представлениям составляли предприниматели, финансисты, представители банковского сообщества и тому подобные. Одним словом, все те, которые имели непосредственное касательство к системе и структуре мировой экономики.
Иван Петрович Павлов судьбу мира связывал с присутствием (или отсутствием) в СССР демократической власти, прежде всего в лице ставленников церкви и академического сообщества.
Тут надо понимать одно важное обстоятельство: все Павловы (без исключения) были глубоко религиозными людьми и последователями учения Владимира Сергеевича Соловьева («теория Софии», «теория Триедиства», «теория Троицы»). Сам Иван Петрович был старостой в Знаменском соборе, который находился на месте нынешней станции Площадь революции, что напротив Московского вокзала в Петербурге.
Должен сказать, что сила учения Павлова, его вес и авторитет в мировой науке были настолько сильны, что власть в молодой Советской республике возвела этого гетеродокса в ранг по сути дела властителей дум вплоть до его кончины в 1936 году. Зная прекрасно о его истинных взглядах и о его внутреннем неприятии какого бы то ни было человеконенавистнического учения, не будем забывать, что великое произведение М.А. Булгакова «Собачье сердце» — это список этого положения вещей в ту эпоху, ведь Филипп Филиппович Преображенский – это образ Ивана Петровича (плюс фигуры его ученика Ильи Иванова, знаменитого пересадкой яичников шимпанзе человеку).
Хотя Иван Петрович не принял Советскую власть в том виде, как она выглядела в первые дни после революции, он, несмотря на многочисленные предложение от кругов Германии, Швеции, Финляндии, США переселиться и получить лабораторию и даже лабораторию – городки в этих странах по типу многих других учёных той поры (например, П. Капица), Павлов неизменно отвечал: «Это мой народ, моя страна. Я русский, я православный, я дворянин, я великий учёный и я в ответе за тех, кого я приручил». Перед глазами стоит его нетленный образ, отображенный на картине М.В. Нестерова, где он изображен с вытянутыми кулачками, сидящим за столом своей веранды в Колтушах. Он таким и был: великий, настойчивый, устремленный в светлое радостное будущее, куда ведёт человечество Бог.
Да, конечно, Советская власть вынуждена была «признать» Павлова. Его отъезд из страны был бы реальной катастрофой для молодой Советской республики. Поэтому первым декретов Совнаркома был не декрет о хлебе и земле и о мире, а декрет о пожизненной пенсии и о финансировании его лаборатории в Колтушах.
Павлов и его сотрудники получали охранную грамоту «на века». Надо признать, что за исключением одного только случая, коснувшегося вышеотмеченного Ильи Иванова, ни с головы самого Ивана Петровича, ни с головы кого-либо из его сотрудников не упал ни один волосок. В отличие от произведения Михаила Афанасьевича, конец для великого генетика, совершившего поистине выдающиеся открытия (Илья Иванов), его судьба была печальной, тогда как в романе Булгакова после звонка профессору Преображенскому «сверху» дела каким-то образом обустраиваются. Великие учёные и мыслители той поры приезжали к Павлову, чтобы припасть к живительному источнику и понять тренды развития человечества, так как в ряде крупных произведений той поры, в частности, в знаменитом романе Герберта Уэллса, высказывается предположение о скором конце человеческой цивилизации. Как мы видим, пессимистический прогноз, высказанный в этой антиутопии, не оправдался, и, скорее всего, сильными мира сего были приняты во внимание теоретические построения другого свойства, прежде всего Ивана Петровича Павлова – выдающегося учёного, которого нет с нами уже с 1936 года, но во многом его гуманистическая теория легла в основу современного построения мира. Этот великий человек даже уходил из жизни не как все – он сидел в кресле и диктовал своим ученикам и последователям, которые сами были к тому времены академиками, убеленными сединами, признаки наступающего конца: у меня холодеют кончики пальцев, у меня онемевает язык, я теряю стремительно слух и зрение. Всё это он диктовал под запись, что говорит о том, что он пришел в этот мир великим ученым и уходил из него как великий человек. Да хранит человеческая память его светлый образ, да пусть его беседы с апостолами будут иметь столь же продуктивный характер, и «там» тоже, как это было «здесь» с его единомышленниками, друзьями, семьёй.
