Многие учёные считают, что взятие Николаем Вторым в свои руки верховного командования армией (он тем самым перехватил верховную власть в армии у своего дяди, Великого Князя Николая Николаевича Длинного, вопреки распространенному среди командующих фронтов мнения, что этого делать нельзя, и якобы по наущению своей августейшей супруги, недолюбливавшей старших Романовых) привело к падению не только Российской Империи, но и к разложению всей Великомператорской системы в международных отношениях.
Ну, что же, такая точка зрения, как говорят французы, raison d’etre — имеет право на существование. Однако, как мы понимаем, корни проблемы были значительно глубже и масштабнее, нежели такое важное событие в армии, да в такой сложный период Первой Мировой войны, когда требовалось укрепление боевого духа россиян (в основном крестьян-монархистов) в условиях подготовки к великому наступлению, к которому готовил российскую армию её Генштаб.
Что я имею в виду, когда говорю, что всегда надо рассматривать ту или иную проблему в контексте более широкого измерения, а не лишь опираясь на одно-единственное, пусть и важное, событие…
«Куда он клонит?», — спросите вы. Отвечу ярким примером из недавней истории соседней по континенту страны — Испании. История опирается не столько на рассказ очевидца, сколько на рассказ главного актора чрезвычайно аллюзивных и поучительных для России событий.
Мой собеседник — Генеральный секретарь Коммунистической партии Испании Сантьяго Каррильо (причём эта беседа состоялась в одну из его последних поездок в нашу страну, может быть, даже в последнюю) в то время возглавлял довольно известную левую испанскую газету, которая набирала свою читательскую аудиторию в основном за счёт фигуры её главного редактора. Наша беседа проходила в здании Академии Общественных наук при ЦК КПСС, где сейчас располагается РАНХИГС. Каррильо был в составе делегации Испании, возглавлявшейся вторым человеком в испанском правительстве Альфонсо Герра, целью которой была передача так называемого «испанского опыта переходного периода». Речь шла о транзите Испании от франкизма к парламентской монархии, от диктатуры — к демократии.
Не время и не место рассказывать детали крупномасштабной операции по переходу от одной социально-экономической системы к совершенно иной, но достаточно сказать, что переход был совершен, по оценке большинства экспертов, благополучно и без жертв, и при этом была даже изменена сама структура государства, но это было сделано так, что большинство населения этой немаленькой европейской страны поддержало дух и букву бескровного транзита на Пиренеях.
Сразу хочу сказать, что во главе страны стоял очень дальновидный, и в государственном смысле мудрый и чуткий правитель — король Испании Хуан Карлос Первый. «Причём здесь компартия?», — спросите вы. А вот причём. Коммунистической партия Испании (КПИ), основанная в 1921 году — одна из самых боевых и влиятельных коммунистических партий в Европе в середине 1970-х. Это самая мощная в Испании оппозиционная сила, которую боятся не только в армии, но и в церкви. Компартия Испании обладала в этот период самым массовым профсоюзом и интеллигенция в своём подавляющем большинстве находилась в рядах этой политической организации.
На первых двух всеобщих парламентских выборах после смерти Франко КПИ побеждала с огромным перевесом голосов, чем, конечно, пугала как старые деньги, так и молодых реформаторов-демократов, устремленных в Европейский Союз как в земной рай.
Что и говорить, испанские власти понимали, что без компромисса — джентльменского договора между действующим королевским домом и главной оппозиционной силой в лице испанских коммунистов — будущее Испании, мягко говоря, призрачно и туманно, и нужна была ясность: будет ли вновь гражданская война, или испанский королевский дом сможет спокойно и уверенно строить завтрашний день Испании на базе консенсуса (но, конечно, консенсуса в пользу короны).
Никому и в голову не могло придти, что первый митинг на центральной площади столицы Испании (Мадрида) в поддержку монархии как главного гаранта демократии в стране проведут именно коммунисты. На этом митинге выступил и Генеральный секретарь КПИ Сантьяго Карильо, как писали журналисты, «без парика», потому что он только вернулся из эмиграции (где он, наподобие Ленина в разливе, носил парик и имел измененный имидж).
Речь шла, конечно, о развороте компартии на 180 градусов. Как могло произойти, что передовой отряд испанского «пролетариата», авангард рабочего класса, не знавший поражения в классовых битвах, мог на это пойти?
Оказывается, могло, и даже очень легко, как после этого много раз история имела похожие эпизоды. По оценкам многих экспертов, нечто подобное произошло и в России — тогда ещё СССР — вскоре после падения Берлинской стены в 1989 году. Но не время сейчас заниматься историческим параллелями. Исторический жанр поиска аналогий — вещь неблагодарная и часто бессмысленная.
Итак, возвращаемся в 1991 год. Передо мной сидит легенда испанской и европейской политики, получивший среди журналистов кличку «Красный Лис» за свое умение переходить из одного политического состояния в другое, при этом сохраняя свое реноме и вес.
Поговаривали, что единственным человеком из лидеров крупнейших политических партий, с которым король был «на Вы», был именно Каррильо. Ко всем остальным монарх обращался «на ты». Злые языки из числа прессы полушутя-полувсерьез утверждали, что «видимо, это потому, что тот мог ответить ему тем же».
Я ему задавал много вопросов касательно роли партии в тот переходный период, по которому я тогда писал свою диссертацию по Испании, и меня, конечно, интересовала роль партии.. Но все же главное, что меня интересовало — это какова аргументация партнёров по переговорам, которая побудила коммунистов не только пойти на серьёзные изменения в политическом курсе, но и по сути совершить политическое самоубийство. Вопрос, как Вы понимаете, весьма деликатный, и далеко не праздный. Не было никаких надежд на то, что я получу развернутый и честный ответ от главного исполнителя «заказа из Ада» (как говорили тогда).
Между тем я получил честный и развернутый ответ, и услышал многое, чего даже не ожидал услышать. Говорят, что убийца Троцкого — Рамон Меркадер — тоже не мог выговориться, пребывая на смертном одре в Гаване в 1974 году, где он находился, можно сказать, на покое и на излечении. Ему, видимо, тоже было важно «очистить душу» перед встречей со Святым Петром, и тоже было, что рассказать. Как и моему собеседнику.
Полностью беседу я излагать не хочу, да и время ещё не пришло. Но я свидетельствую, что этот человек — прожженый политикан, очень опытный и хитрый специалист по» византийским лабиринтам» (как его называли тогда журналисты) считал, что главным аргументом в пользу разворота оппозиционных сил, и в первую очередь его передового отряда — коммунистов — было то, что для Испании нет иной альтернативы, кроме как развитие страны по западноевропейской модели, а лучше всего — по рейнской модели (модели социально-рыночного хозяйства, где явственно присутствует примат социального фактора над конкурентно-рыночным).
Сантьяго Каррильо имел несколько важных встреч с представителями переговорщиков, но только две — лично с главой королевского дома. Собственно, после этого он и принял то единственно правильное, верное решение.
По словам лидера коммунистов, король пообещал ему, что в страну хлынут инвестиции из западноевропейской стран, а также иных источников, только когда ему будут даны 100% гарантии на то, чтобы коммунисты резко снизят накал страстей и, как он сказал, монарх просил его взять мораторий на 5 лет на «выход масс» на улицы. Генсек КПИ утверждал, что, по словам его vis-a-vis, ни Кремль, ни тем более Бухарест (с которым в тот период у испанской компартии были особые отношения) не были способны направить нужные инвестиции в экономику Испании в необходимом объёме.
По словам Сантьяго Каррильо, для него было главным, чтобы трудящиеся Испании жили в своей собственной стране счастливо и благополучно, а не уезжали в массовом порядке в благополучные страны Европы: Францию, Германию, Бельгию. Его мечта, по его словам — чтобы испанский пролетариат жил так же благополучно, как и шведский, или, на худой конец, норвежский.
И вот тут-то — обратите внимание, дорогие читатели — он мне сказал, почему-то понизив голос, что для него важнее материальное благосостояние людей и их уровень жизни, чем вожделенное государственное устройство. Он, конечно, имел в виду республиканскую форму правления в Испании, за которую неизменно выступали испанские коммунисты, считая это вопросом принципа, не подлежащим политическому торгу.
Сразу хочу сказать, что тот же самый Сантьяго Каррильо — один из пяти авторов нынешней конституции Испании, и, что касается Государственной формы устройства страны сегодня — монархии, то она была выдвинута им первым, а не представителем промонархических сил в парламенте. Это ещё одна «гримаса истории», о которой мне говорил другой автор конституции — каталонец Мигель Рока и Хуниент, с котором я встречался в Израиле во время моей поездки по Святым Местам в Иерусалиме и для участия в международной конференции в честь выдающегося испанского философа и общественного деятеля Хосе Ортега-и-Гассета. На той конференции я выступал с центральным докладом и упомянул, что идеи испанца с вниманием приняты в пореформенной России, о чем свидетельствует цитирование его крупнейших работ как председателем Совета Министров России В.С. Черномырдиным, так и в установочных документах партии «Наш дом — Россия».
Резюмируя все вышесказанное, вольно или невольно приходишь к мысли: «А в самом деле, вот в этой несуразной дихотомии что важнее? Курица или яйцо?».
Большинство людей в России, а в этом они похожи и на испанцев, и на китайцев, и на жителей острова Вануату, хочет жить счастливо и безопасно в собственной стране, а не думать о том, куда податься бедному… Здесь важнее определиться с инструментом, обеспечивающим главную социально — политическую задачу любого государства: гарантировать максимально высокую планку жизни максимально широким слоям своего собственного населения. И, может быть, правы те, которые считают, то стоит поступиться чем-то важным во имя чего-то ещё более важного и жизнеутверждающего?
Что и говорить, в России нет той палитры политических сил — партий, которые были в Испании. Её нет и быть не может. И нечего сравнивать Россию 1975-1976 годов с Россией сегодняшней. Но почему бы не рассмотреть возможность возвращения исторической формы правления в России взамен на, скажем, иностранные финансовые вливания в проект создания полноценного среднего класса, как в других цивилизованных странах? С тем, чтобы он составил 20-30% от общего числа населения, а не 6-8%, как это наблюдается сейчас. Я уверен, что такие реформы (важные и значимые) вполне могут быть аргументом для серьёзных международных финансовых центров, чтобы принять нужное, правильное и своевременное решение. Может быть, об этом стоит подумать Совбезу РФ, Парламенту и Совету Федерации России?
