Карл Маркс — верный последователь Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770-1831), стал главным философским учителем строителей нового российского (советского) государства. А сегодняшняя Россия — ничто иное как созданное по лекалам Маркса советское государство с очаговыми вкраплениями элементов рыночной экономики, которое оставляет в девственном виде его первооснову.
«Отец» Маркса Гегель в молодости был романтиком и вместе со своим другом — Шеллингом, был последователем идей Великой Французской революции. Узнав о «революции санкюлотов», друзья вместе побежали на площадь, чтобы посадить древо свободы — кустик, который стал бы символом «новой веры».
Гегель создал самую труднодоступную и тяжеловесную для понимания философскую систему, о которой он сам говорил, что знает только одного человека, понимающую её, да и то не до конца. А в старости философ стал самым ярым поклонником прусского государства, более того, доказывал необходимость существования автократического типа государства, что свидетельствует о глубокой противоречивости его философской системы.
Как же могли большевики безоглядно довериться системе Карла Маркса, если сам Маркс до конца не разобрался в хитросплетениях философской системы Гегеля и построил свою политэкономическую систему с явными оговорками и пробелами?
В эпоху Гегеля наступил новый этап цивилизационного развития Европы, пожалуй, самый значительный после эпохи Возрождения. «Система Канта» — самая совершенная из классических систем Нового времени — это ответ на вызов предыдущей эпохи, олицетворением которой был шотландец Юм, утверждавший, что любая философская система несовершенна, так как недоказуема; а рацио — это лишь опыт. Только опыт может доказать наличие того или иного постулата, в противном случае это не философия.
В эпоху романтизма, сопровождавшего Великую Французскую революцию и последующий период, пришло спасение — рождение философии Эммануила Канта, который своей системой причинности спас философию от неминуемой смерти, к которой её приговорил Юм.
Гегель — верный учение Канта, пошёл ещё дальше. Его диалектический метод творчески развил систему причинности — причинно-следственной связи его духовного наставника Канта. Это взял на вооружение сначала Фридрих Энгельс, а потом и Карл Маркс.
Выхолостив из философии Гегеля всё остальное, эти двое одарённых авантюристов от науки начинили доктрину Гегеля рядом политэкономических тезисов, которые затем подхватили русские эмигранты, прежде всего те, которые учились с Шопенгауэром (Михаил Бакунин и др.) и разнесли по всему спектру русской эмиграции в Западной Европе.
Идеи стали популярны прежде всего среди той части интеллигенции, которая стояла в оппозиции к народникам. Они передали эстафету следующему поколению, которое её так и не сумело реализовать, придя к власти. Быстро поняв, что вся умственная система Гегеля-Маркса применительно к общественному устройству, а тем более к экономической модели будущего всенародного государства не работает, они перешли на позиции примитивного эгалитаризма, сводившемуся к простому способу: отнять и разделить.
Отсюда и вышла политическая мифологема, превратившаяся в пустословное доктринерство или лозунг «экспроприация экспроприаторов». Ни о каком осмысленном строительстве нового государства, тем более по типу высказываний молодых романтиков Карла Маркса и Фридриха Энгельса не могло быть и речи, так как большевикам предстояла «долгая дорога в дюнах» — процесс изъятия материальных благ у большей части населения. Нигде большевики так не понаторели и не преуспели.
В конечном счёте, именно прусское государство, военизированное и автократическое, которое философы так критиковали, и легло в основу нового советского государства. В этом смысле большевики — последовательные гегельянцы, так как Гегель превозносил принципы и устройство прусского государства.
Оно, в свою очередь, было раскритиковано последователями классической немецкой философии, включая Артура Шопенгауэра. До сих пор философы и обществоведы считают Пруссию отсталым, консервативным и реакционным общественным устройством. Плеяда первых марксистов, включая Плеханова, были также ярыми противниками Пруссии.
Если мы пристально посмотрим на основные принципы и вехи устройства советского государства и последующих форм демократической России, то аналогии будут очевидны. Что роднит прусское и современное российское государство? Наличие азиатского способа производства: отнять всё и не дать ничего взамен.
