11 ноября 2021 года Россия отмечает не просто круглую дату, но значительное событие в жизни российской национальной и мировой культуры — юбилей Ф.М. Достоевского. Ко Дню рождения писателя была приурочена скромная программа на телеканале «Культура» с участием двух российских и одного иностранного участника. В связи с этим мне хотелось бы поговорить о признании личности Достоевского через призму его освещения в российских СМИ.
Одни считают писателя «нашим всё», другие — чем-то наподобие криминального психиатра, изучающего тёмные закоулки человеческой личности, в основном русской. В сегодняшней передаче — не просто скромной, а худородной, если говорить о 200-летии такого светоча русской духовной жизни, как Фёдор Михайлович, делался акцент на второе. Более того, одним из участников была высказана мысль, что Достоевского любят на Западе исключительно за то, какими жалкими выглядят русские в его произведениях.
Лично я говорить о великом человеке всесторонне я не берусь по двум причинам: 1) Я воспитан на его произведениях, хотя он был запрещён в школе (я был в 8м классе, когда Достоевского впервые включили в программу) и хотел бы говорить о Достоевском как о христианском, православном философе — предтече В. Соловьёва, а это отдельный разговор и не мне его сегодня вести. 2) Я не хочу играть в одном оркестре с теми персонажами, которые были сегодня на экране и кое-где ещё.
Я не утверждаю, что такие передачи, как в программе «Наблюдатель» с очаровательной ведущей, не нужны. Они нужны, но под другим углом — углом серьёзности, академичности, научности и высокой нравственности, а не политики.
Нельзя привлекать к обсуждению не профессионалов, а amateur (фр. «любителей»), пусть и хорошо образованных людей.
Те люди, которые готовят участие в мероприятиях внутри Института Сервантеса, видимо, играют двойную игру. Они не борцы за высокий уровень российско-испанских духовных и культурно-нравственных отношений, и преследуют какие угодно иные цели, но ни в коем случае не способствуют улучшению образа Испании в России, а России — в Испании.
Зачем надо было широко образованного испанского культуррегерта, известного своей начитанностью и знаниями французской и испанской литературы, выставлять в качестве тореадора с заведомо известным финалом перед таким гигантом, как Достоевский? Тем более делая его единственным «прорицателем» со стороны Запада, хотя (в данном случае) и с точки зрения Испании…
Директор Института Сервантеса был вынужден сидеть и слушать странные размышления о том, что его соотечественники любят Достоевского за то, что в его произведениях русские выглядят сплошь убийцами и дикарями, и извиняясь говорить, что он не является в достаточной степени специалистом по творчеству писателя, чтобы возражать.
Густав Малер говорил: «Традиции — это передача огня, а не поклонение пеплу». Если уж на то пошло, на месте Хуана Карлоса Видаля должен был сидеть известный знаток творчества Достоевского, или человек, знающий русскую духовность или хотя бы историю русской литературы со времён Золотого века XIX. Было необходимо обеспечить присутствие такого человека.
Не вина нашего друга, который представляет небезразличную для меня, близкую Испанию. Это вина организаторов, которые позволили другим участникам круглого стола высказываться в том духе, что русская духовная литература начинается с Достоевского и Толстого, напрочь забыв при этом о её существовании как минимум на протяжении 1000 лет. Даже до Пушкина и Золотого века русской литературы, она стяжала славу великой благодаря таким произведениям, как «Слово о полку Игореве».
Так вышло, что единственный из участников программы — испанский дипломат, поднимал важнейшую тему христианства в творчестве Достоевского. Христианства, в равной степени питающего основы российской и западной культуры. Но кто из присутствующих мог эту тему поддержать и развить?
Так что же это было в программе «Наблюдатель»? Уж точно не поднятие флага испанской культуры и Испании в целом, потому что волей-неволей испанец выглядел бледно даже на фоне двух участников напротив, бывших далеко не первоклассными специалистами по Достоевскому. Не с такими людьми он должен был вести разговор.
Иностранный участник рассказал своим российским vis-a-vis о том, как Камю в споре с Сартром, следуя идеям Достоевского, настаивал на том, что революция — всегда плохо и бесчеловечно, опровергая тезис Жана-Поля о том, что пусть произойдёт революция, а там посмотрим. Да, прав директор Института Сервантеса, что великий русский писатель глубоко и всесторонне повлиял на европейскую культуру, но кто услышал его?
Между тем, хочу напомнить, что те, кто читал полный текст «Бесов» (двухтомник, а не урезанный вариант), знают, что Достоевский был запрещён в СССР не случайно, а благодаря и в силу своего блестящего знания внутренней настройки революционного движения в России своего времени. Он знал о том, что был даже план, по которому народники хотели на воздушном шаре сесть на резиденцию царя, схватить его, посадить в корзину воздухоплавательного шара и перевезти на одинокий необитаемый остров, где изолировать.
Экзотичность планов представителей революционного движения, обуреваемых страстью и поиском разнообразных форм борьбы с властью, не ускользала от писателя. К моменту его возвращения в столицы, разрешенного в 1855 году, Достоевский уже сложился как полноценный христианский философ, который средствами литературы, своих романов и публицистики боролся с существующими устоями, исповедуя в целом взгляды, переданные ему от декабристов с Евангелием (вдовой декабриста Фонвизина).
