В последнее время мне не приходилось активно следить за знаменитым ЖЖ отца Андрея Кураева, было много других интересных событий, связанных с пандемией и нашей жизнью по выходе из неё. Но на днях в СМИ прошла информация о том, что Андрей Вячеславович (он, насколько я помню, предпочитает, чтобы его называли отец Андрей) запрещён в служении за некие «неблаговидные высказывания» в адрес усопшего протоиерея Александра Агейкина, и это снова привлекло моё внимание к проповеднику.
В моих глазах о. Андрей — именно проповедник. Я помню, сколько жаждущих основ православных знаний студентов собирались на его лекциях на философском факультете МГУ. Я была среди них, и с удовольствием приглашала на них своих знакомых, потому что считала их интересными и полезными. Могу засвидетельствовать, что во время лекционного курса Кураеву удалось привлечь к Русской Православной Церкви немало прихожан.
Хотя эти лекции читались для студентов-философов, и сам Андрей Вячеславович закончил МГУ как философ (кафедру атеизма), на них было больше сторонних слушателей, чем тех, кому они предназначались. К тем студентам Философского факультета, которым это было неинтересно или противоречило их убеждениям, о. Андрей проявлял лояльность — посещения носили необязательный характер. Для него главным было то, чтобы в зале собиралась та аудитория, которой это действительно интересно и важно.
Православие для светских людей — это та ниша, в которой Андрей Кураев немало преуспел. Его открытость и «демократичность» способствовала тому, что для диакона открывались самые разные аудитории: и либеральная, и консервативно-патриотическая, и собственно православная. А паству удавалось привлечь благодаря тому, что проповедник был открытым человеком, который всегда с удовольствием говорил об «актуальных» проблемах православия — то есть, о том, как православный человек должен смотреть на нынешнюю действительность. Это оказалось опасно, потому что актуальное находится под пристальным взглядом не только прихожан, но и политиков.
Личность Александра Агейкина — одна из многих, о ком говорил о. Андрей в последнее время. Говорил он и о другом усопшем — о. Чаплине, например, и тоже не всегда лицеприятные вещи. Ещё раньше он обрушивался с разрушительной критикой на о. Александра Меня. Но надо понимать, что в РПЦ, как в любом объединении, есть люди определённых идейных воззрений — естественно, что представители одной группы борются с другой.
О. Андрей Кураев критиковал и политику высшего руководства РПЦ, в том числе самого Патриарха Кирилла. Заметьте, что решение о запрещении в служении исходило непосредственно от последнего. Жаль, что уже не впервые за последнее время наша церковь проявляет нелояльность к высказываниям своих сынов по актуальным вопросам сегодняшнего дня. А нам, прихожанам, важно видеть «живую» церковь — ту, которая объединяет живых людей и реагирует на актуальные события. Ту, ярчайшим представителем которой и является о. Андрей Кураев.
Споры в церковном кругу не возникли с подачи опального диакона, но он был их участником. Обратите внимание, что другая сторона — та, которой противостоит о. Андрей, ведёт себя довольно озлобленно. В упомянутом ЖЖ сегодня появились картинки серии 30-рублёвых переводов на банковскую карту Кураева с намёками на то, что это «серебряники для Иуды» и ему пора удавиться. Премило, однако. Чудны и комментарии добрых христиан, в которых нет и следа добросердечия. Замечательны и выступления противоположной стороны в СМИ.
О. Андрей Кураев, тем не менее, нашел серебряникам применение со словами: «Такой флэш-моб мне нравится: на заправку скутера уже хватило :)». И отказался «рыдать или проклинать в ответ на весть о запрете», сообщив о привычке выдерживать паузу. Молодец, однако.
Короткий комментарий диакона уже последовал в интервью телеграм-каналу «Подъем», где было сказано о том, что Святейший Указ — мелочь по сравнению со смертью о. Георгия Бреева — человека, который некогда дал будущему диакону Андрею Кураеву путёвку в семинарию, отрекомендовав его.
Видимо, более подробная реакция о. Андрея на запрет в служении последует позднее, и есть все основания надеяться, что она будет благожелательной по отношению к противникам.
