Существует мнение о том, что крупных авторов надо читать в подлиннике. Иначе исчезает не только аромат и красота метафор, афоризмов, но и зачастую смысл произведения.
Так, Шекспира надо читать на английском. Кстати, благодаря тому, что его читали в подлиннике, и открылось то обстоятельство, что Шекспир — это не один автор, а целый коллектив. Читатели обратили внимание на то, что лексика и стиль произведений, опубликованных под этим именем, отражает присутствие нескольких человек, разных по своему интеллекту и образованию.
Другой пример — Сервантес, которого также надо читать на испанском языке, хотя даже современному жителю Испании это сделать нелегко. Дело в том, что язык писателя — староиспанский, он изобилует латинизмами, но зато читающий проникается в истинную ткань произведения, а не знакомится с «перепевами» и интерпретацией мысли автора в изложении пусть и талантливых, но переводчиков.
То же относится и к произведениям Гегеля и даже Маркса, которые переводили много раз, но каждый раз переводчики излагали положения автора по-своему.
Но проблема в отношении к людям слова и мысли в России не сводится только к чтению на родном языке. В 1922 году 200 человек — цвет нации, на которых ориентировалась не только вся просвещённая Европа от Ницше до Шпенглера, от Эйнштейна до Бора, но и весь мир, были вышвырнуты за порог собственного дома, не имея возможности даже собрать чемодан с личными вещами. Об этом хорошо пишет Питирим Сорокин — основатель целого ряда философских учений и создатель целой дисциплины — современной социологии, на которой базируется вся современная политическая наука. Питирим Сорокин был одним из тех, кого выслали взашей на «Философском пароходе» в 1922 году.
Вся блестящая плеяда философов, математиков, инженеров, врачей — 220 человек, были изгнаны одним-единственным человеком, обуреваемым жаждой геноцида и власти.
В. Ульянов-Ленин прекрасно знал ценность и значение людей, которые в научном плане были выше его с его примитивным мракобесием. При этом он говорил: «Как жаль, мы ещё не всех выслали. Но ничего, остальных поставим к стенке».
Выдающихся учёных он объявил врагами Советской власти, прекрасно понимая, что установленный режим — это никакая не Советская власть, которая даже формально прекратила существование в 1930е годы, а власть ордена меченосцев — тоталитарной секты с ярко выраженными человеконенавистническими взглядами, единственной здравомыслящей установкой которой было обнести до нитки всё население с тем, чтобы удержать свою власть и установить подобную в просвещённой Европе (например, в Германии).
Учёных объявили врагами не существующей и не могущей существовать Советской власти. Её не было, так как не существовало диктатуры пролетариата за отсутствием оного.
Люди науки не могут быть ничьими врагами, в крайнем случае они могут быть лишь врагами собственной семьи, потому что их жёны и дети страдают от того, что их отцы и мужья всецело заняты наукой. Они не вкалывают в банке или на фирме, чтобы обеспечить семьям буржуазный уровень жизни. За редким исключением, творцы не одиноки. Их семьи также имеют право на существование и на свой достойный кусок хлеба. Но творцам этот уровень жизни должен обеспечить Ульянов-Ленин. А он вместо этого либо ставит их к стенке, либо высылает.
Яркий пример тому — судьба самого Г.В. Плеханова, умершего в марте 1918 года от голода, потому что председатель Совнаркома отказал ему в пайке. А ведь Георгий Валентинович оказался в голодном Петербурге после настоятельных просьб учеников-единомышленников и заверений, что ему будет обеспечено сколько-нибудь достойное существование.
Судьба Нобелевского лауреата по физиологии И. Павлова в первые два года пребывания на родине «строителей земного рая» была похожа на судьбу основателя русского марксизма. Продавая фамильное серебро, учёный кормил собак и обезьян, но не уезжал в Швецию и Англию, куда его настоятельно звали.
Будущее Академии Наук тогда висело на волоске. Учёный секретарь организации князь Ольденбург ярко описывает, что спасло Академию Наук: учёные объяснили большевикам на пальцах, что без них новая власть продержится два месяца, и то в результате применения насилия.
Книги, написанные в ту эпоху, необходимо читать и сегодня, чтобы лучше понять настоящее и будущее страны. Произведения философов Серебряного века (в основном учеников Вл. Соловьёва и его самого) объёмно, полно и искренне описывают, что происходит с Россией после эпохи народничества, что её ждёт в недалёком будущем. Все звёзды мировой философии: Бердяев, Булгаков, Флоренский, Гессен, Шестов, Лосский, Зандер, Мережковский, Красовский, Карсавин, Новосельцев, Киззеветер — всего более 150 выдающихся учёных, обогативших мировую сокровищницу прогресса, хотя и через западные каналы (в СССР их не издавали и за прочтение их трудов сажали в ГУЛАГ), сказали, что ждёт Россию и её народ.
Христианская направленность, любовь к человеку и промыслительное содержание их произведений вызывали ненависть у людей, стремившихся обратить общество и народ, включая интеллигенцию, в подвалы и подземелья примитивного пропагандистского мракобесия, в лозунги которого не верили они сами, так как ими двигало только стремление удержать власть.
Русский язык позволяет читать в подлиннике всех философов Серебряного века. Не только произведение Мережковского «Грядущий хам», но и «Науку о человеке» В.И. Несмелова, а также другие потрясающие произведения, которые дают основания полагать, что передовые отряды русского общества, оставаясь в России, шли на закланье, и были не только истинными патриотами, но и своим духовным подвижничеством пытались вскрыть язвы существующего порядка и дать отдушину людям — веру в завтрашний день.
Некоторые, спасаясь в городе Воскресенске (Сергиеве-Посаде) — Павел Флоренский и другие, это более 15 человек в основном христианской ориентации, сложили свои головы. Их там арестовали, многих расстреляли. Исключение составил Флоренский, который, по некоторым данным, был расстрелян в 1938 году на Соловках.
